Немного истории
Оборотень - чудовище существующее во многих мифологических системах. Подразумевается человек умеющий превращаться в животных либо наоборот. Животное умеющее обращаться в людей. Так же, часто таким умением обладают демоны, божества и духи. Классическим же оборотнем считается волк. Именно с ним связывают все ассоциации рождаемые словом оборотень. Это изменение может произойти как пожеланию оборотня, так и непроизвольно, вызванное, например, определенными лунными циклами или звуками (вой). Оборотни не подвержены старению и физическим заболеваниям благодаря постоянной регенерации (обновлению) тканей. Поэтому они практически бессмертны. Однако их можно убить, смертельно ранив в сердце или мозг, или иными способами, которые повреждают сердце или мозг (например, через повешение или удушение). Считается что серебро так же смертельно для оборотня.
Оборотней чаще всего изображают какими-то чудищами; так, например, у греков это - тощий колдун с головой осла и хвостом обезьяны. У них верят, что в мрачные зимние ночи, особенно со дня Рождества до Богоявления, оборотни шастают повсюду и пугают людей. После водоосвящения воздух очищается от этих чудищ, и они мгновенно исчезают.
Автор Электронной Мифологической энциклопедии Александрова Анастасия myfhology.narod.ru
На разных континентах воображение облекало человека в шкуры различных зверей: леопарда, ягуара, лисы... Но самое распространенное представление об оборотне связано с волком. С человеком, превратившимся в волка или в существо с явными «волчьими» признаками. Иногда становятся хищником по своей воле, но чаще в волка превращают злые посторонние силы. Превращение происходит с помощью подсобных средств: притираний, мазей, пояса или одеяния из волчьей шкуры. Оборотень крупнее и сильнее обыкновенного волка, а главное— преступно любит человечину.
Почему волк? На протяжении многих столетий он оставался существом вполне фантастическим — даром что охотники и крестьяне немало знали о его повадках (еще в XX веке волки изредка забегали на улицы, скажем, Парижа). Своеобразие средневековой психологии в том и состояло, что будничные наблюдения нисколько не подрубали крылья фантазии. Бестиарий верно подмечали прожорливость и силу волка, умение бесшумно подкрасться к овчарне — и тут же добавляли: от голода волк жрет землю, шея у него «негнучая» — поворачивается он только всем телом; ежели человек завидит волка в лесу первым, тот его не тронет, потеряв всю свирепость от человеческого взгляда; но уж если первым заметит путника волк — пиши пропало, человек теряет дар речи. От древних римлян пришла поговорка о молчуне: «Ты что, волка увидел?»
Поверье сохранилось, но христианский бестиарий присовокуплял совет: человек, оцепеневший от страха при виде волка, должен сбросить с себя одежду, найти два камня, стать на сброшенную одежду и колотить камень о камень, пока хищник не уйдет восвояси. Одежду, которую сбрасывает с себя человек, бестиарий уподоблял грехам, два камня обозначали когда апостолов, когда пророков, а порой — и самого Христа. Горе простаку, который воспринял бы эту аллегорию как руководство к действию и вздумал бы пугать настоящего волка своим голым телом.
Безоглядно ненавидеть волка человек тем не менее не осмеливался никогда. Что-то, пугая, притягивало.
Коварный хищник искони был естественным символом ночи и зимы. даже самой смерти (египетский бог с головой волка провожал умерших в царство мертвых). Но наши далекие предки замечали в волке и какое-то загадочное свойство, роднившее его с солнцем. Проворство? Неутомимость? То, как он «катится» вслед за добычей? Мощь и свирепость — и этого достаточно было, чтобы стать символом солнца?
В незапамятные времена многие животные перебывали тотемами. Ни в какого хищника охотники и воины не перевоплощались столь самозабвенно и истово, как в волка: свирепость, выносливость, удачливость зверя восхищали первобытное сознание. Не могло это кончиться добром.
Геродот передавал рассказ о некоем североевропейском племени, члены которого ежегодно на несколько дней превращались в волков. Такой «манией величия» страдали многие племена в разных концах Европы. Например, у балтов были воины — слуги бога-волка, которые шли в бой буквально белены объевшись (принятие наркотика было частью ритуала). Во время сражения такие воины в своей галлюцинации счита-ли себя волками. Кое-кто из них безвозвратно застревал в образе волка — и тогда человека-волка убивали, чтобы он не нанес ущерба стадам...
Германские воины-волки, по преданию, так свирепы, что не нуждались в оружии и убивали врагов своими щитами. Но саги повествуют и о кровожадных разбойниках. тоже мнивших себя волками. Это не мешало верить, что героические предки со смертью превращаются в волков, и боги скандинавов и германцев — Один, Вотан — сам»» были подобны воинам-оборотням. А конец мира представлялся как пришествие Фенрира — вселенского Волка, который откроет пасть от эемлм до неба и пожрет все и всех (даже Одина).
Древние греки начинали с поклонения Зевсу Ликейсиному («ликос»—значит волк) Когда-то этот вол кол сдобны и бог «требовал» человеческих жертв, и лишь позже, во вре-мена олимпийской религии. возник миф о царе Ликаоме, которого Зевс превратил в волка, ибо тот дерзнул угостить верховного бога челове-чьим мясом. Аполлон также был богом-оборотнем, одно из его имен — Ликейос. (В «Илиаде» Гомер называет Аполлона рожденным от волчицы; там же, кстати, следует рассказ о человеке-оборотне).
В Аркадии, где Ликаон считался основателем государства и первым царем, проходили пышные празднества — Ликайи, во время которых посвящаемые становились волками на девять лет — после того, как они собственноручно приносили человеческую жертву. Торжественно проходили в Древнем Риме и волчьи празднества — луперсалии: ведь легендарные основатели «Вечного города» были вскормлены волчицей...
Здесь какая-то философская бездна: отчего зверь, ничем не угодивший человеку, вновь и вновь оказывается мил человеческому сердцу? Неужели это всегонавсего. как писал Юнг, общность вины за давнее каннибальство? Но какая у нас об-щность вины с сереньким волчком из колыбельной, с Серым волком, помогавшим Ивану-царевичу, с волками, воспитавшими Маугли?..
Оборотень схвативший ребенка (средневековая гравюра) Другое очевидно. Человек слишком часто прикрывался серой шкурой в поисках силы. ловкости, и самое главное, безнаказанности. Нельзя так долго играть с огнем. И искра привела к пожару. В дальнем углу сознания тлело и временами — то в одном, то в другом человеке разных эпох — вспыхивало особого рода безумие — ликантропия. Состояние, в котором человек воображает себя волком и становится социально опасным, способным на любое насилие и на убийство.
Христианство яростно искореняло все волчьи культы как языческие, и в конце концов «положительный образ» волка остался только в фольклоре. Первые отцы церкви решительно отрицали и само вероятие превращения человека в животное, но вот в раннем средневековье теологи заколебались. Святой Бонифаций из Майнца еще не верил, что дьявол способен превратить человека в волка, но уже не сомневался, что человек своей злой волей может стать зверем. Самого сатану все чаще рисовали в облике волка. Люди — божьи овцы, их поглотитель — волк, враг божий... Папские буллы XV века против колдовства и ересей подогревали страсти вокруг перевоплощений дьявола в человеке, а человека — в волка.
Первая массовая истерия— выявление и преследование оборотней (в том числе оборотней собак и кошек!) — прокатилась по Европе в XIV веке. Два столетия спустя оборотомания достигла нового пика. Следующая (последняя) массовая вспышка длилась во Франции с 1570 до 1610 года и сопровождалась небывалой «теоретической дискуссией». Покуда крестьяне забивали кольями всех подозрительных прохожих, а суды приговаривали к сожжению одержимых ликантропией (а вкупе и невинно оболганных), ученые мужи писали трактаты, магистерские диссертации и памфлеты на тему оборотничества.
Ликантропия оказалась важным оселком для проверки соотношения сил бога и дьявола, а потому и предметом яростных теологических битв. Если бог всесилен, то как он допускает бесчинство дьявола — превращение им человека в волка? Один ученый восклицал: «Тот, кто смеет утверждать, что дьявол в силах изменить облик творения божьего, тот утратил разум, тот не ведает основ истинной философии». Другой возражал: если алхимик может превратить розу в вишню, яблоко — в кабачок, тогда и сатана способен менять облик человека... силой, данной богом!
Самым нашумевшим случаем был процесс в XVI веке над неким Жилем Гарнье, наводившем ужас на жителей северных французских деревушек. По мнению современников, нищий бродяга Гарнье встретил в лесу дьявола, продал ему душу, а взамен получил снадобье, благодаря которому мог превращаться в волка. Так или иначе Гарнье действительно загубил множество душ: насиловал женщин, занимался убийством детей, людоедством, отгрызал у трупов убитых им мужчин гениталии... Его поймали, допрашивали и пытали в Доле в 1574 году. Протоколы допросов и сейчас читаются как детективный роман.Автор Электронной Мифологической энциклопедии Александрова Анастасия myfhology.narod.ru
Подобных протоколов сохранилось немного, документированы единичные случаи ликантропии из тысяч и тысяч. Психоз «помогал» во времена дичайшего голода: позволял людям или списывать на оборотней людоедство, или же безумием «заслониться» от бога, когда отчаяние приводило к людоедству.
Теологические споры завершились выводом, что дьявол не превращает человека в волка, а только одевает его облаком и заставляет других видеть в нем зверя. Рождается оборотень от нормальной женщины, грешившей с бесом. Или с оборотнем. Едва она забеременела — возврата уже нет, дитя обречено темным силам. Более обычный случай появления оборотня:
вселение в человека дьявола или колдовство. В обоих случаях жертва никакой силой воли не может справиться с роковой метаморфозой. Можно также заразиться ликантропией при контакте с оборотнем — через порез на коже, если туда попадет слюна человекозверя, или от укуса. (Впрочем, варварский аппетит чудовища редко ограничивается укусом...) В некоторых восточноевропейских преданиях на оборотня нет никакой управы — даже крестом нельзя отвадить! По сербским поверьям, можно обезопасить дом от оборотней, натерев его по щелям чесноком. Убить оборотня можно лишь серебряной пулей или жезлом, благословенным в той или иной церкви...
Особые случаи оборотничества — когда зло само ищет выход из человека, и он сам норовит стать монстром. Во время ведьминых шабашей такие люди на перекрестках дорог или опушках леса оставляют клочки своих волос, кожи. капельки крови. Дьявол собирает это приношение и одаряет негодяев особым втиранием, составленным из частей жабы, змеи, ежа, лисицы и, разумеется, волка. В полнолуние мерзавец обратится в оборотня. В быту оборотня можно опознать по запавшим глазам, которые светятся в темноте, по шелудивым ногам, по шерсти на ладони, по тому, что указательные пальцы у них длиннее средних, а при нарождающемся месяце на бедре выступает тайный знак...
Оборотню в «большой литературе» не повезло. Сюжет использован доброй сотней писателей — начиная с эпохи романтизма в моду вошло демоническое и иррациональное, и оборотень стал перебегать из романа в роман. Но настоящих удач не было. Даже с конвейера Дюма-отца оборотень вышел какой-то анемичный и совершенно нестрашный...
Но зато отыгралось на оборотнях кино! Со своего первого экранного появления в 1913 году человековолк прочно утвердился в массовом кинематографе. В 1981 году приза «Оскар» удостоился герой фильма «Американский оборотень в Лондоне» — «за лучший грим»! Сюжет картины немудрящий, но техническое совершенство съемок сразило даже привычных ко всему зрителей: волчьи клыки, шерсть, морда вырастали прямо на глазах — крупным планом, так сказать. без подделки.
Находку поспешили тиражировать в новых фильмах об оборотнях. Как и в других случаях, коммерческий успех в массовом кинематографе одновременно свидетельствует о закате доброго старого мифа...
Превращения в волка современный человек боится в последнюю очередь. В круго-верти городских буден не превратиться бы в автомат! Или. как подсказывают те же фантастические кинозрелища, в инопланетянина. Те тоже «произрастают изнутри» человека, узурпируют и тело его и сознание. Хоть волком вой от подобных фантазий!
Оборотень как фантастическое существо просуществует еще долго. Наверно, пока жив его основной компонент — человек, существо совершенно фантастическое и непредсказуемое. И только когда ненависть человека к человеку наконец окажется выдумкой, которую мы долгое время — веков сорок — принимали за правду, а недоверие превратится в смешной пережиток, вздорная фантазия о человеко-нечеловеке останется невостребованной.
